Психологическая помощь новости психологии и психотерапии
Для любого, кто знает о том, что кто-то из его друзей, коллег или членов семьи подвергается жестокому обращению и насилию дома, один из самых главных вопросов часто заключается в следующем: почему они просто не уходят? Может быть трудно понять степень принудительного контроля и практические препятствия на пути выхода из отношений, не говоря уже о сложных чувствах, которые приходится испытывать человеку, пережившему насилие. Четыре эксперта обсуждают, почему пережившие насилие не обращаются за помощью или не могут уйти.
Страх и контроль
Кассандра Винер, старший преподаватель права, Лондонский университет
Принудительный контроль – это продуманная стратегия доминирования. Преступник начинает с того, что ухаживает за своей жертвой, тем самым завоевывая доверие и расположение. Затем он заставляет свою жертву бояться – обычно, но не всегда, провоцируя страх перед физическим или сексуальным насилием. Страх – это то, что делает угрозы правдоподобными. И именно тогда, когда угроза правдоподобна, требования становятся принудительными.
Исследования показали, что насильник будет осуществлять контроль, ограничивая доступ к семье и друзьям, деньгам и транспорту, тем самым изолируя жертву и затрудняя ей сопротивление.
Жертва испытывает постоянную общую тревогу – то, что психологи называют осадным положением, – из-за того, что она недостаточно смягчила свое поведение для предотвращения катастрофы.
Вопреки предположению людей, что жертва сама выбирает остаться и у нее есть варианты, которые могут обеспечить безопасность, исследования показали, что уход на самом деле опасен. Контроль продолжается и после окончания отношений, но акцент меняется с попыток удержать жертву в отношениях на попытки уничтожить ее за то, что она бросила преступника.
Проживание, уход за детьми, поддержка и финансы
Микаэла Роджерс, старший преподаватель социальной работы, Шеффилдский университет
У жертв с детьми практические и психологические барьеры, препятствующие прекращению насильственных отношений, могут накладываться друг на друга. Экономическое насилие часто означает, что жертвы остаются без уверенности в своих силах и без знаний, необходимых для управления собственными финансами и обеспечения себя и своих детей.
Они чувствуют себя виноватыми за то, что лишили ребенка родителя, дома, домашних животных и школы. Они беспокоятся о том, что отдаляют их от семьи и друзей.
Могут возникнуть задержки с обустройством в новом жилье и с новой школой. Также может отсутствовать доступный уход за детьми или транспортное сообщение. И наоборот, некоторым пережившим насилие может быть необходимо ежедневно возвращаться в свой прежний район, чтобы отвезти детей в школу, с сопутствующим риском, что во время каждой поездки они могут столкнуться со своим обидчиком.
Для переживших насилие, которые идентифицируют себя как ЛГБТ, существует множество барьеров. Они могут не признавать перенесенный опыт насилием. Они могут беспокоиться о вмешательстве социальных служб, особенно в отношении мер по защите детей, и бояться разоблачения.
Представители ЛГБТ-сообщества часто также не знают, что имеют право на получение поддерживающих услуг в случае домашнего насилия, или думают, что они его не имеют. Специализированные услуги действительно существуют, но их предоставление очень скромное, особенно в сельской местности.
Жертвы с ограниченными возможностями или проблемами со здоровьем сталкиваются с дополнительными практическими препятствиями, особенно в плане проживания.
У некоторых из них насильник также может быть опекуном. Люди с многочисленными и сложными потребностями (с психическими расстройствами, употребляющие психоактивные вещества, бездомные или совершающие правонарушения) также часто испытывают трудности с доступом к специализированным службам поддержки.
Стигматизация и стыд
Элисон Грегори, специалист по травмированным и уязвимым группам населения, Бристольский университет
Домашнее насилие встречается в каждом обществе и культуре. И все же, несмотря на изменения, произошедшие за последние 50 лет, мы по-прежнему крайне не подготовлены к столкновению с мыслью о том, что домашнее насилие случается с такими же людьми, как мы.
Многие пострадавшие испытывают смущение или стыд из-за того, что они стали жертвами домашнего насилия.
Они могут опасаться, что после решения прекратить насильственные отношения, их опыт станет известен другим, и они рискуют подвергнуться обсуждению и осуждению посторонних людей, в результате чего к ним начнут относиться по-другому.
Исследования показывают, что пережившие домашнее насилие особенно обеспокоены тем, что могут подвести своих родителей. Точно так же прекращение насильственных отношений означает, что пережившие насилие сталкиваются со своими собственными переживания, и они могут бояться необходимости их осмысления.
Любовь
Элисон Грегори и Сандра Уолклейт, сотрудники кафедры социологии Ливерпульского университета
Любовь может быть невероятно мощной причиной, по которой люди остаются в насильственных отношениях, объясняя, почему они чувствуют, что не могут уйти, или почему они уходят, а затем возвращаются. И это, пожалуй, одна из самых трудных для понимания причин. Исследования показывают, что потерпевшие сами разочаровываются в том, что любовь, беспокойство и забота о насильнике удерживают их в ловушке.
Анализ ответов, полученных во время проведения в 2021 году в Твиттере кампании #WhyIStayed, показывает, насколько сложными могут быть эти чувства.
Это также говорит о сильном влиянии социальных комментариев на отношения, брак и семью. Некоторые женщины написали в Твиттере: “Брак – это навсегда”, “Я не хотела бежать, когда мы попали в трудную ситуацию” и “Детям нужен отец”.
Кроме того, исследование показывает, какую силу оказывают социальные ожидания в отношении романтики и любви. Как написал один человек в Твиттере: “Когда он бьет тебя в первый раз, ты говоришь себе, что это был единичный случай. Он раскаивается. Ты прощаешь. Жизнь снова стала нормальной.” Исследования показали, что это прощение проистекает из желания жертвы сохранить отношения как главную жизненную цель, даже в ущерб собственной безопасности.
Насильники, наоборот, могут быть хитрыми и искусными, когда дело доходит до манипулирования чувствами любви жертвы. Они будут требовать: “Если бы ты любила меня, ты бы…”. Они также будут использовать чувства заботы и беспокойства жертвы, чтобы попытаться помешать ей уйти, обычно угрожая причинить себе вред или покончить с собой, если жертва уйдет.
Насильники знают, что мысль вреде, который может причинить себе насильник, вызовет у жертвы сострадание и, возможно, чувство вины (даже если жертва не сделала ничего плохого).
Недоверчивые друзья, родственники и специалисты могут спросить у жертвы: “Как вы можете все еще любить его после того, что он сделал?” Это приводит к тому, что многие жертвы хранят молчание о своих еще остающихся чувствах, что само по себе опасно. Любовь – сильный мотиватор, и если мы не дадим разрешение ее озвучить, мы рискуем оттолкнуть жертву и еще больше ее изолировать – а это именно то, чего хочет насильник.
Помощь психолога
