Психологическая помощь новости психологии и психотерапии
Вы когда-нибудь ловили себя на том, что притопываете ногой или киваете головой в такт запоминающейся мелодии, казалось бы, без каких-либо усилий? Оказывается, нашему инстинктивному желанию двигаться вместе с музыкой есть научное объяснение. Недавнее исследование, опубликованное в журнале Science Advances, раскрывает, почему одни ритмы вызывают у нас большее желание танцевать, чем другие.
Анализируя мозговую активность и ощущение, известное как “грув”, исследователи обнаружили, что ритм умеренной сложности вызывает сильнейшее желание двигаться.
Это желание отражается в нашем мозге, особенно сенсомоторной коре левого полушария, намекая на глубокую взаимосвязь между двигательными действиями и сенсорными процессами.
Предыдущие исследования показали, что даже без фактического движения восприятие ритмичной музыки может активировать области мозга, связанные с движением, такие как премоторная кора и базальные ганглии. Эта активация указывает на существование связи между тем, как посредством движения мы обрабатываем время, и тем, как мы воспринимаем музыку.
Опираясь на этот фундамент, авторы нового исследования стремились раскрыть нейрофизиологические основы грува, изучая, как изменения в ритмических свойствах музыки могут вызывать двигательную активность посредством изменений в аудиомоторной нейронной динамике.
“В речи и музыке ритм, по-видимому, является важнейшим параметром для восприятия слуховой сенсорной информации. Более того, предыдущие исследования показали, что моторная область коры головного мозга участвует в восприятии времени. Первоначально мы стремились изучить влияние этой моторной динамики на слуховое восприятие”, – говорит Арно Залта, первый автор исследования и научный сотрудник Высшей нормальной школы в Париже.
Чтобы изучить эту динамику, исследователи провели серию экспериментов в различных условиях с участием 111 участников, включая онлайн-опросы, сеансы магнитоэнцефалографии (МЭГ) и задания по контрольному постукиванию пальцами. Участники были в возрасте от 19 до 71 года, большинство из них составляли женщины, и они были отобраны без учета их музыкального или танцевального образования.
В основе этих экспериментов лежала коллекция из 12 оригинальных мелодий, каждая из которых могла изменяться в зависимости от ритмической предсказуемости путем регулировки степени синкопирования.
Cинкопа означает нарушение обычного ритма путем акцентирования слабых долей, создавая музыкальную “заминку”, которая бросает вызов временным ожиданиям слушателя.
При участии в онлайн-опросе участников перенаправляли на веб-страницу, где они прослушивали каждую мелодию через наушники. После каждой мелодии они оценивали свой уровень грува по шкале Лайкерта, выражая, насколько сильно они чувствуют желание танцевать. Эта простое задание было разработано для того, чтобы запечатлеть субъективный опыт грува в контролируемой, но гибкой онлайн-среде.
В лабораторных условиях эксперимент с магнитоэнцефалографией (МЭГ) позволил глубже проникнуть в неврологические основы грува. Участники прослушивали один и тот же набор мелодий, в то время как активность их мозга записывалась с помощью МЭГ – метода, способного обнаруживать магнитные поля, генерируемые нейронной активностью. Это позволило исследователям наблюдать за тем, как различные ритмы влияют на динамику мозга, особенно в областях, связанных с движением и слуховой обработкой.
Наконец, эксперимент с контрольным постукиванием пальцами позволил получить поведенческий аналог данных визуализации мозга. Участники отстукивали ритмы мелодий, что стало ощутимым показателем их моторной вовлеченности в музыку. Это задание дополнило результаты исследования МЭГ, связав субъективное ощущение грува с наблюдаемыми двигательными реакциями.
Исследователи обнаружили, что желание танцевать, или ощущение грува, сильнее всего проявляется в мелодиях со средним уровнем синкопирования. Это открытие означает, что ритмы, которые обеспечивают баланс между предсказуемостью и ритмической сложностью, наиболее эффективно вызывают у нас желание танцевать. Другими словами, ритмы, которые ни слишком простые, ни слишком сложные, а скорее те, которые представляют умеренную нагрузку на нашу систему предвидения и двигательную систему, скорее всего, поставят нас на ноги.
Исследователи также обнаружили, что это ощущение грува тесно связано с определенными паттернами мозговой активности.
У участников наблюдалась уникальная нейронная реакция при прослушивании синкопированных ритмов, при этом ключевую роль играла сенсомоторная кора левого полушария – область, отвечающая за координацию слуховой и двигательной информации.
Эта область мозга демонстрировала повышенную активность, когда участники подвергались воздействию ритмов, вызывающих сильное желание двигаться. Это говорит о том, что сенсомоторная кора левого полушария не только обрабатывает музыку, которую мы слышим, но и предвосхищает и подготавливает наше тело к движению, выступая в качестве связующего звена между восприятием ритма и физической реакцией на него.
“Область мозга, в которой расположена сенсомоторная кора левого полушария, в настоящее время считается потенциальным краеугольным камнем сенсомоторной интеграции, необходимой для восприятия как музыки, так и речи. Тот факт, что в нашем исследовании это показано как необходимое условие ”сотрудничества” между слуховой и двигательной системами, подтверждает эту гипотезу, особенно учитывая, что мы используем естественные стимулы”, – поясняет Бенджамин Мориллон из Университета Экс-Марсель.
Более того, в исследовании была представлена нейродинамическая модель, объясняющая трансформацию синкопированных ритмов в субъективное восприятие грува. Эта модель предполагает, что наш мозг интерпретирует ритмы с помощью сети генераторов, которые затем преобразуют эти ритмы в сигналы двигательной активности. Интересно, что степень синкопирования коррелировала с нейронной активностью на определенной частоте (2 Гц). Это указывает на то, что реакция нашего мозга на музыку включает взаимодействие между слуховым восприятием и двигательной подготовкой.
“Двигательные действия и сенсорные процессы тесно переплетены, помогая нам лучше адаптироваться к окружающей среде”, – говорит Залта.
“В частности, когда мы что-то слушаем, время становится решающим, поскольку слуховые стимулы по своей сути накладывают большие временные ограничения. Когда слуховые отделы мозга с трудом справляются с точной обработкой временной информации, задействуется двигательная динамика.
“Более того, мы заметили, что сенсомоторные области играют посредническую роль между сенсорными, слуховыми и моторными областями. Короче говоря, именно взаимодействие этих трех областей вызывает ощущение грува”.
Исследование также выявило спектральный градиент вдоль дорсальных слуховых путей, когда участники слушали музыку. Это означает, что по мере продвижения от слуховых областей мозга к двигательным, доминирующая частота мозговой активности постепенно увеличивается. Более низкие частоты были отмечены в областях, близких к слуховой обработке, тогда как более высокие частоты были обнаружены по мере приближения градиента к областям, участвующим в двигательном контроле.
“Когда мы исследовали динамику коры головного мозга во время выполнения нашей задачи, мы наблюдали восходящий задне-передний градиент, которого не ожидали”, – говорит Залта.
“Однако этот градиент, по-видимому, не связан с ощущением грува или уровнем синкопирования стимулов. Это явление остается непонятным”.
Что касается долгосрочных целей этого направления исследований, Залта объясняет, что “дофаминергическая система тесно переплетена с двигательными процессами и участвует в восприятии времени. Я намерен углубиться в исследование этого нейромедиатора”.
